Уважаемые посетители, Вы находитесь на форуме Государственного образовательного учреждение. Здесь вы можете получить онлайн консультацию любого специалиста и руководителя Центра. Обсудить любые вопросы о воспитании детей и посещении детского сада, волнующие Вас, поделиться опытом и подискутировать на актуальные темы воспитания и развития ребенка.
Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду. - Это очень хорошо, что ты приехал, - сказала она. - Вам вдвоем здесь веселей будет. Мне, кстати, завтра надо в город поехать. Я, может быть, задержусь. Проживете тут без меня два дня? - Конечно, проживем, - говорю я. - Мы не маленькие! - Только вам тут придется самим обед готовить. Сумеете? - Сумеем, - говорит Мишка. - Чего там не суметь! - Ну, сварите суп и кашу. Кашу ведь просто варить. - Сварим и кашу. Чего там ее варить! - говорит Мишка. Я говорю: - Ты смотри, Мишка, а вдруг не сумеем! Ты ведь не варил раньше. - Не беспокойся! Я видел, как мама варит. Сыт будешь, не помрешь с голоду. Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь! Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего. Мы все слушали, только я ничего не запомнил. "Зачем, - думаю, - раз Мишка знает". Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить. Наладили удочки, накопали червей. - Постой, - говорю я. - А обед кто будет варить, если мы на реку уйдем? - Чего там варить! - говорит Мишка. - Одна возня! Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу. Кашу можно без хлеба есть. Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку. Сначала выкупались, потом разлеглись на песке. Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуем. Потом стали рыбу ловить. Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков. Целый день мы на реке проболтались. К вечеру вернулись домой. Голодные! - Ну, Мишка, - говорю, - ты специалист. Что варить будем? Только такое, чтоб побыстрей. Есть очень хочется. - Давай кашу, - говорит Мишка. - Кашу проще всего. - Ну что ж, кашу так кашу. Растопили плиту. Мишка насыпал в кастрюлю крупы. Я говорю: - Сыпь побольше. Есть очень хочется! Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху. - Не много ли воды? - спрашиваю. - Размазня получится. - Ничего, мама всегда так делает. Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен. Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится. Скоро стемнело, мы зажгли лампу. Сидим и ждем, когда каша сварится. Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась, и из-под нее каша лезет. - Мишка, - говорю, - что это? Почему каша лезет? - Куда? - Шут ее знает куда! Из кастрюли лезет! Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать. Мял ее, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу. - Не знаю, - говорит Мишка, - с чего это она вылезать вздумала. Может быть, готова уже? Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твердая. - Мишка, - говорю, - куда же вода девалась? Совсем сухая крупа! - Не знаю, - говорит. - Я много воды налил. Может быть, дырка в кастрюле? Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет. - Наверно, испарилась, - говорит Мишка. - Надо еще подлить. Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды. Стали варить дальше. Варили, варили - смотрим, опять каша наружу лезет. - Ах, чтоб тебя! - говорит Мишка. - Куда же ты лезешь? Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать. Отложил и снова бух туда кружку воды. - Вот видишь, - говорит, - ты думал, что воды много, а ее еще подливать приходится. Варим дальше. Что за комедия! Опять вылезает каша. Я говорю: - Ты, наверно, много крупы положил. Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится. - Да, - говорит Мишка, - кажется, я немного много крупы переложил. Это все ты виноват: "Клади, говорит, побольше. Есть хочется!" - А откуда я знаю, сколько надо класть? Ты ведь говорил, что умеешь варить. - Ну и сварю, не мешай только. - Пожалуйста, не буду тебе мешать. Отошел я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает. Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и все время воды подливает. Я не вытерпел и говорю: - Ты что-то не так делаешь. Так ведь до утра можно варить! - А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел. - Так то, - говорю, - в ресторане! Им спешить некуда, у них еды много всякой. - А нам-то куда спешить? - Нам надо поесть да спать ложиться. Смотри, скоро двенадцать часов. - Успеешь, - говорит, - выспаться. И снова бух в кастрюлю кружку воды. Тут я понял, в чем дело. - Ты, - говорю, - все время холодную воду льешь, как же она может свариться. - А как, по-твоему, без воды, что ли, варить? - Выложить, - говорю, - половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится. Взял я у него кастрюлю, вытряхнул из нее половину крупы. - Наливай, - говорю, - теперь воды доверху. Мишка взял кружку, полез в ведро. - Нету, - говорит, - воды. Вся вышла. - Что же мы делать будем? Как за водой идти, темнота какая! - говорю. - И колодца не увидишь. - Чепуха! Сейчас принесу. Он взял спички, привязал к ведру веревку и пошел к колодцу. Через минуту возвращается. - А вода где? - спрашиваю. - Вода... там, в колодце. - Сам знаю, что в колодце. Где ведро с водой? - И ведро, - говорит, - в колодце. - Как - в колодце? - Так, в колодце. - Упустил? - Упустил. - Ах ты, - говорю, - размазня! Ты что ж, нас уморить голодом хочешь? Чем теперь воды достать? - Чайником можно. Я взял чайник и говорю: - Давай веревку. - А ее нет, веревки. - Где же она? - Там. - Где - там? - Ну... в колодце. - Так ты, значит, с веревкой ведро упустил? - Ну да. Стали мы другую веревку искать. Нет нигде. - Ничего, - говорит Мишка, - сейчас пойду попрошу у соседей. - С ума, - говорю, - сошел ! Ты посмотри на часы: соседи спят давно. Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы! Мишка говорит: - Это всегда так бывает: когда нет воды, так еще больше пить хочется. Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды. Я говорю: - Ты не рассуждай, а ищи веревку. - Где же ее искать? Я везде смотрел. Давай леску от удочки привяжем к чайнику. - А леска выдержит? - Может быть, выдержит. - А если не выдержит? - Ну, если не выдержит, то... оборвется... - Это и без тебя известно. Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу. Я опустил чайник в колодец и набрал воды. Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет. - Не выдержит! - говорю. - Я чувствую. - Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, - говорит Мишка. Стал я поднимать потихоньку. Только приподнял над водой, плюх - и нет чайника. - Не выдержала? - спрашивает Мишка. - Конечно, не выдержала. Чем теперь доставать воду? - Самоваром, - говорит Мишка. - Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо. Веревки-то нет. - Ну, кастрюлей. - Что у нас, - говорю, - по-твоему, кастрюльный магазин? - Тогда стаканом. - Это сколько придется возиться, пока стаканом воды наносишь! - Что же делать? Надо ведь кашу доваривать. И пить до зарезу хочется. - Давай, - говорю, - кружкой. Кружка все-таки больше стакана. Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась. Вернулись к колодцу. Вытащили по кружке воды, напились. Мишка говорит: - Это всегда так бывает. Когда пить хочется, та к кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные... Я говорю: - Нечего тут на людей наговаривать! Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в нее воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой. Мишка принес кастрюлю и поставил на край колодца. Я ее не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец. - Ах ты, растяпа! - говорю. - Зачем мне кастрюлю под локоть сунул? Возьми ее в руки и держи крепче. И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец. Мишка взял кастрюлю и отошел от колодца. Я натаскал воды. Пришли мы домой. Каша у нас остыла, печь погасла. Растопили мы снова печь и опять принялись кашу варить. Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть: пых, пых!.. - О! - говорит Мишка. - Хорошая каша получилась, знатная! Я взял ложку, попробовал: - Тьфу! Что это за каша! Горькая, несоленая и воняет гарью. Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул. - Нет, - говорит, - умирать буду, а такую кашу не стану есть! - Такой каши наешься, и умереть можно! - говорю я. - Что ж делать? - Не знаю. - Чудаки мы! - говорит Мишка. - У нас же пескари есть! Я говорю: - Некогда теперь уже с пескарями возиться! Скоро светать начнет. - Так мы их варить не будем, а зажарим. Это ведь быстро - раз, и готово. - Ну давай, - говорю, - если быстро. А если будет, как каша, то лучше не надо. - В один момент, вот увидишь. Мишка почистил пескарей и положил на сковородку. Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней. Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им. - Умник! - говорю. - Кто же рыбу без масла жарит! Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом. Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились. Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем. Мишка вытащил сковородку из печки - масло на ней пылает. Я хотел водой залить, а воды у нас во всем доме ни капли нет. Так оно и горело, пока все масло не выгорело. В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались. - Ну, - говорит Мишка, - что теперь жарить будем? - Нет, - говорю я, - больше я тебе ничего жарить не дам. Мало того, что ты продукты испортишь, так ты еще пожар устроишь. Из-за тебя весь дом сгорит. Довольно! - Что же делать? Есть-то ведь хочется! Попробовали мы сырую крупу жевать - противно. Попробовали сырой лук - горько. Масло попробовали без хлеба есть - тошно. Нашли банку из-под варенья. Ну, мы ее вылизали и легли спать. Уже совсем поздно было. Наутро проснулись голодные. Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу. Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило. - Не смей! - говорю. - Сейчас я пойду к хозяйке, тете Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила. Мы пошли к тете Наташе, рассказали ей все, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у нее на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить. Тетя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать. Мы все ели и ели, так что тети Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были. Наконец мы наелись, попросили у тети Наташи веревку и пошли доставать из колодца ведро и чайник. Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорек из проволоки сделать, так бы ничего и не достали. А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник. Ничего не пропало - все вытащили. А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи. Мишка говорил: - Сорняки - это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!
Отправлено: 10.01.11 14:01. Заголовок: Виктор Драгунский За..
Виктор Драгунский Заколдованная буква.
Недавно мы гуляли во дворе: Аленка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нем лежит елка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофер с нашим дворником стали елку выгружать. Они кричали друг на друга: — Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь. И когда выгрузили, шофер сказал: — Теперь надо эту елку заактировать, — и ушел. А мы остались возле елки. Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала: — Смотрите, а на елке сыски висят. «Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять. Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал: — Ой, умру от смеха! Сыски! А я, конечно, поддавал жару: — Пять лет девчонке, а говорит «сыски»... Ха-ха-ха! Потом Мишка упал в обморок и застонал: — Ах, мне плохо! Сыски... И стал икать: — Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик! Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал: — Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она — сыски. У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо. — Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»... Мишка сказал: — Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу: Ох, хыхечка зеленая, Боюся уколюся я. Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих: — Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски! А Мишка: — Именно, что не надо сыски, а надо хыхки. И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!». Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал: — Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: ФЫФКИ! Вот и все!
С.Я. Маршак Отчего кошку назвали кошкой? Восточная сказка
У старика и старухи Был котёночек черноухий, Черноухий И белощёкий, Белобрюхий И чернобокий.
Стали думать старик со старухой: - Подрастает наш черноухий, Мы вскормили его и вспоили, Только дать ему имя забыли.
Назовём черноухого "Тучей". Пусть он будет большой и могучий - Выше дерева, больше дома, Пусть мурлычет он громче грома!
- Нет,- сказала, подумав, старуха, - Туча легче гусиного пуха. Гонит ветер огромные тучи, Собирает их в серые кучи. Свищет ветер протяжно и звонко. Не назвать ли нам "Ветром" котёнка?
- Нет, старуха,- Старик отвечает,- Ветер только деревья качает, А стена остаётся в покое, Не назвать ли котёнка "Стеною"?
Старику отвечает старуха: - Ты лишился на старости слуха! Вот прислушайся вместе со мною: Слышишь, мышка шуршит за стеною? Точит дерево мышка-воришка. Не назвать ли нам кошку- "Мышка"?
- Нет, старуха,- Старик отвечает,- Кошка мышку со шкуркой съедает. Значит, кошка сильнее немножко! Не назвать ли нам кошку кошкой?
Отправлено: 10.01.11 22:45. Заголовок: Сергей Михалков СА..
Сергей Михалков
САШИНА КАША
Живет на свете Саша. Во рту у Саши каша – Не рисовая каша, Не гречневая каша, Не манка, Не овсянка На сладком молоке.
С утра во рту у Саши Слова простые наши – Слова простые наши На русском языке.
Но то, что можно внятно Сказать для всех понятно, Красиво, Чисто, Ясно,- Как люди говорят,- Наш Саша так корежит, Что сам понять не может: Произнесет словечко – И сам тому не рад!
Он скажет: «До свидания!» А слышится: «До здания!» Он спросит: «Где галоши?» А слышно: «Это лошадь?»
Когда он вслух читает, Поймешь едва-едва: И буквы он глотает, И целые слова.
Он так спешит с налета Прочесть, спросить, сказать, Как будто тонет кто-то, А он бежит спасать...
Он может, но не хочет За речью последить. Нам нужен переводчик Его переводить.
Отправлено: 12.01.11 17:58. Заголовок: Б. В. Заходер Мы - д..
Б. В. Заходер Мы - друзья
С виду мы Не очень схожи: Петька толстый, Я худой, Не похожи мы, а все же Нас не разольешь водой!
Дело в том, Что он и я - Закадычные друзья! Все мы делаем вдвоем. Даже вместе... Отстаем!
Дружба дружбою, Однако И у нас случилась драка. Был, конечно, важный повод. Очень важный повод был! Помнишь, Петя? - Что-то, Вова, Позабыл! - И я забыл... Ну, неважно! Дрались честно, Как положено друзьям: Я как стукну! - Я как тресну! - Он как даст! - А я как дам!..
Скоро в ход пошли портфели. Книжки в воздух полетели. Словом, скромничать не буду - Драка вышла хоть куда! Только смотрим - что за чудо? С нас ручьем бежит вода! Это Вовкина сестра Облила нас из ведра!
С нас вода ручьями льется, А она еще смеется: - Вы действительно друзья! Вас водой разлить нельзя!
Отправлено: 13.01.11 11:15. Заголовок: Берестов В. Д. Где п..
Берестов В. Д. Где право, где лево.
Стоял ученик на развилке дорог. Где право, где лево, понять он не мог. Но вдруг ученик в голове почесал Той самой рукою, которой писал. И мячик кидал, и страницы листал. И ложку держал, и полы подметал. «Победа!» — раздался ликующий крик. Где право, где лево, узнал ученик.
Отправлено: 13.01.11 11:54. Заголовок: Паустовский К. Г. Ле..
Паустовский К. Г. Лесные шорохи.
Белка и Медведь
— Ау, Медведь? Ты чего по ночам делаешь? — Я-то? Да ем. — А днём? — И днём ем. — А утром? — Тоже ем. — Ну, а вечером? — И вечером ем. — А когда же ты не ешь? — Да когда сыт бываю. — А когда же ты сыт бываешь? — А никогда.
Сорока и Заяц
— Вот бы тебе, заяц, да лисьи зубы! — Э-э, Сорока, всё равно плохо... — Вот бы тебе, серый, да волчьи ноги! — Э-э, Сорока, невелико счастье... — Вот бы тебе, косой, да рысьи когти! — Э-э, Сорока, что мне клыки да когти! Душа-то у меня все равно заячья...
Одуванчик и Дождь
— Ура! Караул! Ура! Караул! — Что с тобой, Одуванчик? Уж не заболел ли? Ишь, жёлтый весь! Чего ты то «ура», то «караул» кричишь? — Закричишь тут!.. Корни мои рады тебе, Дождю, радёшеньки, все «ура» кричат, а цветок «караул» кричит — боится, что пыльцу испортишь. Вот я и растерялся — ура, караул, ура, караул!
Кто как спит
— Ты, Заяц, как спишь? — Как положено — лёжа. — А ты, тетёрка, как? — А я сидя. — А ты, цапля? — Я стоя. — Выходит, друзья, что я, Летучая Мышь, ловчее всех вас сплю, удобнее всех отдыхаю! — А как же ты, Летучая Мышь, спишь-отдыхаешь? — Да вниз головой...
Лисица и Еж
— Всем ты, Еж, хорош и пригож, да вот колючки тебе не к лицу. — А что, Лиса, я с колючками некрасивый, что ли? — Да не то чтоб некрасивый... — Может, я с колючками неуклюжий? — Да не то чтобы неуклюжий! — Ну так какой же я такой с колючками-то? — Да какой-то ты с ними, брат, несъедобный...
Отправлено: 30.01.11 18:41. Заголовок: Борис Степанович Жи..
Борис Степанович Житков. Как я ловил человечков.
Когда я был маленький, меня отвезли жить к бабушке. У бабушки над столом была полка. А на полке пароходик. Я такого никогда не видал. Он был совсем настоящий, только маленький. У него была труба: желтая и на ней два черных пояса. И две мачты. А от мачт шли к бортам веревочные лесенки. На корме стояла будочка, как домик. Полированная, с окошечками и дверкой. А уж совсем на корме - медное рулевое колесо. Снизу под кормой - руль. И блестел перед рулем винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие замечательные! Если б хоть один у меня такой был! Я сразу запросил у бабушки, чтоб поиграть пароходиком. Бабушка мне все позволяла. А тут вдруг нахмурилась: - Вот это уж не проси. Не то играть - трогать не смей. Никогда! Это для меня дорогая память. Я видел, что, если и заплакать, - не поможет. А пароходик важно стоял на полке на лакированных подставках. Я глаз от него не мог оторвать. А бабушка: - Дай честное слово, что не прикоснешься. А то лучше спрячу-ка от греха. И пошла к полке. Я чуть не заплакал и крикнул всем голосом: - Честное-расчестное, бабушка! - И схватил бабушку за юбку. Бабушка не убрала пароходика. Я все смотрел на пароходик. Влезал на стул, чтобы лучше видеть. И все больше и больше он мне казался настоящим. И непременно должна дверца в будочке отворяться. И, наверно, в нем живут человечки. Маленькие, как раз по росту пароходика. Выходило, что они должны быть чуть ниже спички. Я стал ждать, не поглядит ли кто из них в окошечко. Наверно, поглядывают. А когда дома никого нет, выходят на палубу. Лазят, наверно, по лестничкам на мачты. А чуть шум - как мыши: юрк в каюту. Вниз - и притаятся. Я долго глядел, когда был в комнате один. Никто не выглянул. Я прятался за дверь и глядел в щелку. А они хитрые, человечки, знают, что я поглядываю. Ага! Они ночью работают, когда никто их спугнуть не может. Хитрые. Я стал быстро-быстро глотать чай. И запросился спать. Бабушка говорит: - Что это? То тебя силком в кровать не загонишь, а тут этакую рань и спать просишься. И вот, когда улеглись, бабушка погасила свет. И не видно пароходика. Я ворочался нарочно, так что кровать скрипела. Бабушка: - Чего ты все ворочаешься? - А я без света спать боюсь. Дома всегда ночник зажигают. Это я наврал: дома ночью темно. Бабушка ругалась, однако встала. Долго ковырялась и устроила ночник. Он плохо горел. Но все же было видно, как блестел пароходик на полке. Я закрылся одеялом с головой, сделал себе домик и маленькую дырочку. И из дырочки глядел не шевелясь. Скоро я так присмотрелся, что на пароходике мне все стало отлично видно. Я долго глядел. В комнате было совсем тихо. Только часы тикали. Вдруг что-то тихонько зашуршало. Я насторожился - шорох этот на пароходике. И вот будто дверка приоткрылась. У меня дыхание сперло. Я чуть двинулся вперед. Проклятая кровать скрипнула. Я спугнул человечка! Теперь уж нечего было ждать, и я заснул. Я с горя заснул. На другой день я вот что придумал. Человечки, наверно же, едят что-нибудь. Если дать им конфету, так это для них целый воз. Надо отломить от леденца кусок и положить на пароходик, около будочки. Около самых дверей. Но такой кусок, чтоб сразу в ихние дверцы не пролез. Вот они ночью двери откроют, выглянут в щелочку. Ух ты! Конфетища! Для них это - как ящик целый. Сейчас выскочат, скорей конфетину к себе тащить. Они ее в двери, а она не лезет! Сейчас сбегают, принесут топорики - маленькие-маленькие, но совсем всамделишные - и начнут этими топориками тюкать: тюк-тюк! тюк-тюк! тюк-тюк! И скорей пропирать конфетину в дверь. Они хитрые, им лишь бы все вертко. Чтоб не поймали. Вот они завозятся с конфетиной. Тут, если я и скрипну, все равно им не поспеть: конфетина в дверях застрянет - ни туда ни сюда. Пусть убегут, а все равно видно будет, как они конфетину тащили. А может быть, кто-нибудь с перепугу топорик упустит. Где уж им будет подбирать! И я найду на пароходе на палубе малюсенький настоящий топорик, остренький-преостренький. И вот я тайком от бабушки отрубил от леденца кусок, как раз какой хотел. Выждал минуту, когда бабушка в кухне возилась, раз-два - на стол ногами, и положил леденец у самой дверки на пароходике. Ихних полшага от двери до леденца. Слез со стола, рукавом затер, что ногами наследил. Бабушка ничего не заметила. Днем я тайком взглядывал на пароходик. Повела бабушка меня гулять. Я боялся, что за это время человечки утянут леденец и я их не поймаю. Я дорогой нюнил нарочно, что мне холодно, и вернулись мы скоро. Я глянул первым делом на пароходик. Леденец, как был, - на месте. Ну да! Дураки они днем браться за такое дело! Ночью, когда бабушка заснула, я устроился в домике из одеяла и стал глядеть. На этот раз ночник горел замечательно, и леденец блестел, как льдинка на солнце, острым огоньком. Я глядел, глядел на этот огонек и заснул, как назло! Человечки меня перехитрили. Я утром глянул - леденца не было, а встал я раньше всех, в одной рубашке бегал глядеть. Потом со стула глядел - топорика, конечно, не было. Да чего же им было бросать: работали не спеша, без помехи, и даже крошечки ни одной нигде не валялось - все подобрали. Другой раз я положил хлеб. Я ночью даже слышал какую- то возню. Проклятый ночник еле коптел, я ничего не мог рассмотреть. Но наутро хлеба не было. Чуть только крошек осталось. Ну, понятно, им хлеба-то не особенно жалко, не конфеты: там каждая крошка для них леденец. Я решил, что у них на пароходике с обеих сторон идут лавки. Во всю длину. И они днем там сидят рядком и тихонечко шепчутся. Про свои дела. А ночью, когда все-все заснут, тут у них работа. Я все время думал о человечках. Я хотел взять тряпочку, вроде маленького коврика, и положить около дверей. Намочить тряпочку чернилами. Они выбегут, не заметят сразу, ножки запачкают и наследят по всему пароходику. Я хоть увижу, какие у них ножки. Может быть, некоторые босиком, чтобы тише ступать. Да нет, они страшно хитрые и только смеяться будут над всеми моими штуками. Я не мог больше терпеть. И вот - я решил непременно взять пароходик и посмотреть и поймать человечков. Хоть одного. Надо только устроить так, чтобы остаться одному дома. Бабушка всюду меня с собой в гости таскала. Все к каким-то старухам. Сиди - и ничего нельзя трогать. Можно только кошку гладить. И шушукает бабушка с ними полдня. Вот я вижу - бабушка собирается: стала собирать печенье в коробочку для этих старух - чай там пить. Я побежал в сени, достал мои варежки вязаные и натер себе и лоб и щеки - все лицо, одним словом. Не жалея. И тихонько прилег на кровать. Бабушка вдруг хватилась: - Боря, Борюшка, где ж ты? Я молчу и глаза закрыл. Бабушка ко мне: - Что это ты лег? - Голова болит. Она тронула лоб. - Погляди-ка на меня! Сиди дома. Назад пойду, малины возьму в аптеке. Скоро вернусь. Долго сидеть не буду. А ты раздевайся-ка и ложись. Ложись, ложись без разговору! Стала помогать мне, уложила, увернула одеялом и все приговаривала: "Я сейчас вернусь, живым духом". Бабушка заперла меня на ключ. Я выждал пять минут: а вдруг вернется? Вдруг забыла там что-нибудь? А потом я вскочил с постели как был, в рубахе. Я вскочил на стол, взял с полки пароходик. Сразу, руками понял, что он железный, совсем настоящий. Я прижал его к уху и стал слушать: не шевелятся ли? Но они, конечно, примолкли. Поняли, что я схватил их пароход. Ага! Сидите там на лавочке и примолкли, как мыши. Я слез со стола и стал трясти пароходик. Они стряхнутся, не усидят на лавках, и я услышу, как они там болтаются. Но внутри было тихо. Я понял: они сидят на лавках, ноги поджали и руками что есть сил уцепились в сиденья. Сидят как приклеенные. Ага! Так погодите же. Я подковырну и приподниму палубу. И вас всех там накрою. Я стал доставать из буфета столовый нож, но глаз не спускал с пароходика, чтобы не выскочили человечки. Я стал подковыривать палубу. Ух, как плотно все заделано! Наконец удалось немножко подсунуть нож. Но мачты поднимались вместе с палубой. А мачтам не давали подниматься эти веревочные лесенки, что шли от мачт к бортам. Их надо было отрезать - иначе никак. Я на миг остановился. Всего только на миг. Но сейчас же торопливой рукой стал резать эти лесенки. Пилил их тупым ножом. Готово, все они повисли, мачты свободны. Я стал ножом приподнимать палубу. Я боялся сразу делать большую щель. Они бросятся все сразу и разбегутся. Я оставил щелку, чтобы пролезть одному. Он полезет, а я его - хлоп! - и захлопну, как жука в ладони. Я ждал и держал руку наготове - схватить. Не лезет ни один! Я тогда решил сразу отвернуть палубу и туда в середку рукой - прихлопнуть. Хоть один, да попадется. Только надо сразу: они уж там небось приготовились - откроешь, а человечки прыск все в стороны. Я быстро откинул палубу и прихлопнул внутри рукой. Ничего. Совсем, совсем ничего! Даже скамеек этих не было. Голые борта. Как в кастрюльке. Я поднял руку. Под рукой, конечно, ничего. У меня руки дрожали, когда я прилаживал назад палубу. Все криво становилось. И лесенки никак не приделать. Они болтались как попало. Я кой-как приткнул палубу на место и поставил пароходик на полку. Теперь- все пропало! Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой. Слышу ключ в дверях. - Бабушка! - под одеялом шептал я. - Бабушка, миленькая, родненькая, чего я наделал-то! А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила: - Да чего ты ревешь, да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка! Видишь, как я скоро? Она еще не видала пароходика.
Отправлено: 05.02.11 20:35. Заголовок: Владимир Маяковский...
Владимир Маяковский. ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО?
Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: - Что такое х_о_р_о_ш_о и что такое п_л_о_х_о? - У меня секретов нет, - слушайте, детишки, - папы этого ответ помещаю в книжке.
- Если ветер крыши рвет, если град загрохал, - каждый знает - это вот для прогулок плохо. Дождь покапал и прошел. Солнце в целом свете. Это - очень хорошо и большим и детям.
Если сын чернее ночи, грязь лежит на рожице, - ясно, это плохо очень для ребячьей кожицы. Если мальчик любит мыло и зубной порошок, этот мальчик очень милый, поступает хорошо.
Если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку.
Этот вот кричит: - Не трожь тех, кто меньше ростом! - Этот мальчик так хорош, загляденье просто!
Если ты порвал подряд книжицу и мячик, октябрята говорят: плоховатый мальчик.
Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик, про такого пишут тут: он хороший мальчик.
От вороны карапуз убежал, заохав. Мальчик этот просто трус. Это очень плохо.
Этот, хоть и сам с вершок, спорит с грозной птицей. Храбрый мальчик, хорошо, в жизни пригодится. Этот в грязь полез и рад, что грязна рубаха. Про такого говорят: он плохой, неряха.
Этот чистит валенки, моет сам галоши. Он хотя и маленький, но вполне хороший. Помни это каждый сын. Знай любой ребенок: вырастет из сына свин, если сын - свиненок.
Мальчик радостный пошел, и решила кроха: "Буду делать х_о_р_о_ш_о, и не буду - п_л_о_х_о".
Отправлено: 07.02.11 21:45. Заголовок: Сказки братьев Гримм..
Сказки братьев Гримм. Заяц и Ёж.
Этой сказке вы, пожалуй, не поверите. Однако мой дедушка, рассказывая её, всегда говорил:
- Не всё в сказке выдумка. Есть в ней и правда. А то зачем бы стали люди её рассказывать?
Начиналась эта сказка так...
Однажды, в ясный солнечный денёк, стоял ёж у дверей своего дома, сложив руки на животе, и напевал песенку.
Пел он свою песенку, пел и вдруг решил:
"Пойду-ка я в поле, на брюкву посмотрю. Пока, - думает, - моя жена-ежиха детей моет да одевает, я успею и в поле побывать, и домой вернуться".
Пошёл ёж и встретился по дороге с зайцем, который тоже шёл в поле - на свою капусту поглядеть.
Увидел ёж зайца, поклонился ему и говорит приветливо:
- Здравствуйте, уважаемый заяц. Как вы поживаете?
А заяц был очень важный и гордый. Вместо того чтобы вежливо поздороваться с ёжиком, он только головой кивнул и сказал грубо:
- Что это ты, ёж, в такую рань по полю рыщешь?
- Я погулять вышел, - говорит ёж.
- Погулять? - спросил заяц насмешливо. - А по-моему, на таких коротеньких ножках далеко не уйдёшь.
Обиделся ёж на эти слова. Не любил он, когда говорили о его ногах, которые и вправду были коротенькие и кривые.
- Уж не думаешь ли ты, - спросил он зайца, - что твои заячьи ноги бегают быстрее и лучше?
- Разумеется, - говорит заяц.
- А не хочешь ли со мной вперегонки побежать? - спрашивает ёж.
- С тобой вперегонки? - говорит заяц. - Не смеши меня, пожалуйста. Неужели же ты на своих кривых ногах меня обгонишь?
- А вот увидишь, - отвечает ёж. - Увидишь, что обгоню.
- Ну, давай побежим, - говорит заяц.
- Подожди, - говорит ёж. - Сначала я схожу домой, позавтракаю, а через полчаса вернусь на это место, тогда и побежим. Ладно?
- Ладно, - сказал заяц.
Пошёл ёж домой. Идёт и думает: “Заяц, конечно, быстрее меня бегает. Но он глуп, а я умён. Я его перехитрю”.
Пришёл ёж домой и говорит жене:
- Жена, одевайся поскорее, придётся тебе со мной в поле идти.
- А что случилось? - спрашивает ежиха.
- Да вот мы с зайцем поспорили, кто быстрее бегает, я или он. Я должен зайца обогнать, а ты мне в этом деле поможешь.
- Что ты, с ума сошёл? - удивилась ежиха. - Куда же тебе с зайцем тягаться! Он тебя сразу обгонит.
- Не твоё дело, жена, - сказал ёж. - Одевайся да пойдём. Я знаю, что делаю. Оделась жена и пошла с ежом в поле. По дороге ёж говорит жене:
- Мы побежим с зайцем вот по этому длинному полю. Заяц побежит по одной борозде, а я по другой. А ты, жена, стань в конце поля, у моей борозды. Как только подбежит к тебе заяц, ты крикни: “Я уже здесь!” Поняла?
- Поняла, - отвечает жена.
Так они и сделали. Отвёл ёж ежиху на конец своей борозды, а сам вернулся на то место, где оставил зайца.
- Ну что ж, - говорит заяц, - побежим?
- Побежим, - говорит ёж.
Стали они каждый у начала своей борозды.
- Раз, два, три! - крикнул заяц.
И побежали оба со всех ног.
Пробежал ёж шага три-четыре, а потом тихонько вернулся на своё место и сел. Сидит отдыхает. А заяц всё бежит и бежит. Добежал до конца своей борозды, а тут ежиха ему и крикнула:
- Я уже здесь!
А надо сказать, что ёж и ежиха очень похожи друг на друга. Удивился заяц, что ёж его обогнал.
- Бежим теперь обратно, - говорит он ежихе. - Раз, два, три!
И помчался заяц назад быстрее прежнего. А ежиха осталась сидеть на своём месте.
Добежал заяц до начала борозды, а ёж ему кричит:
- Я уже здесь!
Ещё больше удивился заяц.
- Бежим ещё раз, - говорит он ежу.
- Ладно, - отвечает ёж. - Если хочешь, побежим ещё раз.
Побежали ещё и ещё раз. Так семьдесят три раза бегал заяц туда и обратно. А ёж всё его обгонял.
Прибежит заяц к началу борозды, а ёж ему кричит:
- Я уже здесь!
Побежит заяц обратно к концу борозды, а ежиха ему кричит:
- Я уже здесь!
На семьдесят четвёртый раз добежал заяц до середины поля и свалился на землю.
- Устал! - говорит. - Не могу больше бегать.
- Вот видишь теперь, - говорит ему ёж, - у кого ноги быстрее?
Ничего не ответил заяц и ушёл с поля - еле ноги унёс. А ёж с ежихой позвали своих детей и пошли с ними гулять.
Отправлено: 07.02.11 21:50. Заголовок: Владимир Орлов Сорок..
Владимир Орлов Сороконожки
Рано утром по дорожке В класс бегут сороконожки. Раньше всех они проснулись, Раньше всех они обулись, Натянув на сорок ног Сорок маленьких сапог.
Раньше всех они успели Застелить свои постели. И теперь бегут из норок Раньше всех минут на сорок, Раньше всех, свою еду Доедая на ходу.
Вот они заходят в класс С опозданием на час. Говорят им: - Где вы были, Вы про школу позабыли, Вы проспали?" - Не проспали. - Вы гуляли? - Не гуляли, Мы стояли на пороге, Вытирали ноги!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет